Автор публикации
Игорь Тышкевич
Россия шлет сигналы, а мы молчим. Государство-агрессор пытается донести до Запада, что ему невыгодно помогать Украине в войне.
О “денацификации и демилитаризации” забыли
Программный директор Валдайского клуба Андрей Сушенцов написал аналитическую записку о длительном противостоянии США и России. Важный текст, учитывая площадку и автора.
В отличие от сайта Кремля или статей в российских СМИ за персон, претендующих на роль идеологов, Валдайский клуб остается одним из немногих мест донесения ключевых тезисов внешней аудитории. Речь не только и не столько о топовых политиках на Западе и Востоке, сколько об аналитиках, журналистах, авторитетах в сфере бизнеса.
Так о чем этот документ? Автор понимает и признает, что Россия уже не является ключевым игроком-соперником для США. Более того, он прямо говорит о “периоде структурного перераспределения силовых и ресурсных потенциалов в мире”, выделяя пару США – государства Азии (к которым относит Китай и Индию). На этом фоне есть цитата “российско-американская конфронтация сейчас только один из многих сюжетов”.
Он не пишет прямо, что для России единственным шансом на возвращение в “высшую лигу” мировой политики является достижение своей цели в войне в Украине, но подводит аудиторию к нужным выводам. Сушенцов не говорит о путинской “денацификации”, “демилитаризации” и других “де…”. Речь идет о переговорном процессе по Украине через голову Украины, где Кремль получает ряд геополитических уступок и выходит из войны без поражения.
Как этого добиться? Новых идей нет, но есть относительно старые тезисы, которые начинали формулироваться в конце лета 2022 года. Речь идет о шантаже “долгой войной” и, соответственно, растущих расходах США и ЕС.
Более того, идея “передоговориться” жила в умах российских элит и в начале 2022 года. На этом фоне тактику поддержки Украины Сушенцов заворачивает в тезис ошибочной стратегии США по перемалыванию России вместо позиционной игры. То есть системы договорняков.
При этом, что логично, он разделяет интересы европейских стран и США. Просто приведу цитату: “Европейцы доверились логике, которую предложили США, буквально купили это предложение. Она заключалась в том, что Запад нанесет России быстрое поражение, при этом освободится большое количество экономических ресурсов, отношения с Россией будут восстановлены на другой платформе, выгодной для ЕС, – это будет результативное стратегическое действие”.
Но вернемся к шантажу или тезису о затяжной войне. Сушенцов утверждает (точнее пытается убедить читателя), что “противостояние в военной плоскости перешло в удобную для России фазу постепенного перелома на фронте, а американцы вынуждены искать выход из сложившейся ситуации тоже в позиционном ключе”. Крайне важен тезис, объясняющий роль и суть российского давления по всему фронту.
Кремль не артикулирует громких целей, но стремится поддерживать высокое интенсивное боевое действие. Такой характер войны, кроме большого количества жертв, нуждается и в достаточно большом количестве ресурсов. Россия в среднесрочной перспективе (до 3 – 4 лет) имеет такие. Украина воюет, в частности, благодаря внешней помощи. Соответственно, шантаж направлен не на нас, а на наших партнеров. Просто демонстрацией того, что расходы будут расти.
Причем, говоря о затяжной войне и ее стоимости для наших партнеров, Сушенцов пользуется терминологией из бизнеса, утверждая, что для США “относительные преимущества от владения украинским активом в целом уже получены, а стоимость поддержки этого актива продолжает нарастать”.
Россия хочет договариваться с Западом
Похоже, он намекает на возможность масштабирования проблем – появления новых точек напряженности, новых войн. Также приведу цитату: “Появятся другие точки напряжения в Азии, на Ближнем Востоке, в Африке, со временем и в западном полушарии, где Россия и США будут по разные стороны баррикад”.
Читателя записки плавно подводят к выводу о выгодности договориться с Россией здесь и сейчас. Тем самым уменьшив текущие затраты и обезопасив себя от появления ряда новых вызовов. Тезис, который может найти понимание у ряда американских политиков и, что самое важное, у значительной части европейского политического истеблишмента, где Россия уже несколько месяцев ведет соответствующую информационную работу.
Проще говоря, Кремль шлет простой сигнал: “Давайте договариваться и чем быстрее, тем лучше”. Идея может получить поддержку у наших партнеров или, по меньшей мере, будет использована в электоральных кампаниях 2024 года с обеих сторон Атлантического океана. Вероятность реализации путинского замысла, к сожалению, не нулевая. В случае успеха Россия сможет:
- увеличить (вернуть) влияние на постсоветском пространстве. В случае вступления Украины на привычную 10-летнюю спираль политических кризисов Россия сможет даже увеличить свое влияние у нас. После определенного времени. Грузинский кейс позволяет российским политикам надеяться на такое будущее;
- гарантировать восприятие “российских интересов” в ряде регионов (Африка, некоторые государства Латинской Америки, Ближний Восток) как естественный фон, с которым другие игроки должны считаться;
- вернуться к формату сотрудничества с ЕС как механизму технологического развития России и балансированию растущего влияния КНР;
- снова разыграть перед Вашингтоном в понятной части американского истеблишмента комбинацию вокруг тезиса “поглощение России Китаем является угрозой для США”.
То есть Россия возвращает себе возможность артикулировать амбиции “великого государства” и претендовать на переформатирование политических диалогов о будущем из разговоров пары Пекин – Вашингтон в треугольник с Москвой или более сложную конструкцию.
Роль Украины
Здесь можно было бы поставить точку, но стоит остановиться на нашей роли. Часть читателей мне скажет что-то вроде: “Украина борется и в этом ее роль”. Часть прибавит: “Мы защищаем Европу”. Некоторые скажут о ценностях. Но проблема заключается в следующем:
- тезис о “защите” не очевиден для части даже европейских государств. Угрозу со стороны России понимают в Польше, странах Балтии, понимают финны, норвежцы и шведы. Но она неочевидна даже части населения бывшего “советского лагеря”. К несчастью;
- с разной ценностной рамкой России и как они формулируют Запад в тезисах документа не спорят, скорее даже признают. Но сознательно артикулируют другую часть базиса, где выросла европейская цивилизация – рациональность.
На этом поговорим о нашей работе. Речь идет о дипломатах, моих коллегах по аналитическим центрам, журналистах. Можем ли мы сыграть на поле “рациональных тезисов”? В полной мере. Приведу несколько примеров:
1. Диалоги о распределении сфер ответственности (или сфер влияния) между Вашингтоном и Пекином будут продолжаться. Думаю, очевидно, что компромисса скорее найдут два собеседника, чем три. То есть невозвращение России к статусу глобальной супердержавы выгодно как США, так и КНР.
Вопрос раскрыть тезис в области политики, экономики, безопасности. Конечно, взглянув на проблему по обе стороны – как Азии, так и Америки. Здесь есть преимущество, поскольку мы способны на это (но часть или боится, или хочет). Такая артикуляция (а не желание предусмотреть мнения республиканцев или демократов) сделает нас интересными (и, возможно, полезными и нужными) как для одних, так и для других.
2. Рациональность. Россия пугает расходами. Мы почему-то боимся говорить, что поддержка Украины хороший стимул, который уже оживил военно-промышленный комплекс США. Это создало новые рабочие места, обеспечило заказы на несколько лет вперед. В конце концов, мы совсем не озвучиваем тезисы о том, что провалы российского оружия в Украине понижают роль России как продавца современного вооружения. Мы не говорим, что в случае локализации в Украине части производства можно будет после войны вытеснить российский ВПК на мировых рынках.
Цинично, но это не работает. Это рациональность и разговор уже не о расходах, а о потенциальной выгоде. В таком формате поддержка Украины сегодня уже не благотворительность, а инвестиция.
3. Вопрос “что будет после России”. Кремль играет на старом страхе США перед перспективой “развала суперстраны” и страха ЕС перед “зоной напряженности” возле границ. Проблема наших западных партнеров (как из ЕС, так и из США) состоит в том, что они не анализировали опции “без России”. Сценариев и анализа практически нет. Неизвестность всегда пугает.
Можем ли мы достаточно объективно без победного пафоса предоставить свое видение на некоторые темы? К примеру: что можно сделать в информационной сфере для замены “московского посредничества” в рассказах гражданам государств бывшего СССР друг о друге? Какова будет политика соседства в регионе Восточной Европы? Безопасность? В конце концов, как изменится баланс сил и влияний стран черноморского бассейна?
4. Наконец, остается место видению роли Украины в регионе. Проще говоря: “Война закончилась, и что”? Наши положения о членстве в НАТО и ЕС понятны. Но это тезисы о том, что нужно “принять” и “помочь развиться” хотя бы до уровня соседей.
Проиллюстрирую простым примером еще с 2019 года. Мы с коллегой, готовя доклад по санкционным механизмам, проанализировали 50 лучших доступных технологий для России и Украины и 50 товарных позиций российского технологического экспорта. Сами удивились – в большинстве случаев может быть ответ на вопрос “Что вместо России”. Ответ этот – Украина.
Но наши политики активно говорят о пользе санкций, не артикулируя вторую составляющую. Согласитесь, есть разница между просто “Не покупайте у России товары” и “Закрыв для российских товаров рынок, заменим их украинской продукцией”.
Поэтому вопрос здесь в формулировках и идеях, которые дают понимание, что получат отдельно ЕС и НАТО от Украины после завершения войны. Кем мы станем, каким будет формат региональной безопасности, будут ли у нас амбиции влиять на соседей. Будут ли у нас для этого ресурсы? И, наконец, что мы будем делать со своей экономикой.
Пока же Россия готовит общественное мнение (наших партнеров) к неизбежности и желательности договорняка. Просто наблюдать за этим, думаю, не самая лучшая идея.
Источник: www.24tv.ua
